[Яой] Система [Спаси-Себя-Сам] для Главного Злодея/ The Scum Villain’s [Self-Saving] System - Мосян Тунсю

Вновь выпрямившись, он схватил руки учителя в свои — уже здоровые — и, заливаясь краской, спросил с дьявольскими искринками в глазах:

— Ну вот я и здоров, учитель. Так что теперь… займёмся этим вопросом?

Примечания:

[1] Натянуть удила, пока кони не рухнули с обрыва 悬崖勒马 (xuányálèmǎ) – китайская идиома, означающая «одуматься пока не поздно, опомниться, остановиться вовремя».

[2] Честь и последнее достоинство – в оригинале 晚节 (wǎnjié) – в пер. с кит. означает как «пожилой возраст», так и «чистая, целомудренная старость».

[3] Цзиньцзян 晋江 (jìnjiāng) — в оригинале 丁丁网 — так в послесловии именуется сайт JJWXC (видимо, из-за визуального сходства иероглифа 丁 с буквой J), на котором размещаются многие китайские новеллы (в частности, именно там была опубликована Система), там имеется BL-канал, который в новелле противопоставляется гаремным романам сайта Чжундян. 丁丁 может означать также сленговое «член», поскольку в прочтении dīngdīng «дин-дин» является звукоподражанием звону колокольчиков.

[4] Готов спать со всеми подряд – в оригинале 来者不拒 (láizhě bù jù) – в пер. с кит. «принимать всех без разбора, никому не отказывать».

[5] Тудин 秃顶 (Tūdǐng) – в пер. с кит. «лысая макушка».

[6] BL-канал – в оригинале 纯爱 (chún ài) чунь ай – в пер. с кит. «чистая, искренняя любовь».

[7] Заклятье сорванных листьев, летящих лепестков – в оригинале 飞花 (fēihuā) – в пер. с кит. «летящие лепестки [осыпающихся цветов]», образно о хлопьях снега; также значит «коллективно построчно складывать экспромтом стихи на заданную тему» (застольная игра).

[8] Контрольный выстрел – в оригинале 补刀 (bǔdāo) – «микрить; фармить; добивать крипа» (нпс-юнита), у которого осталось здоровья лишь для одной вражеской атаки, тем самым присваивая себе чужую добычу и очки опыта (терминология игры DotA).

Глава 84.1. Ну вы поняли..

Внимание: сплошной NC-17!

Эта экстра не имеет сюжетной связи с последующими, так что читателям, не достигшим 18-ти лет, рекомендуем её просто пропустить!

Эта экстра не входит в официальное издание. Поскольку хронологически её действие развивается после 84-й главы, в английском переводе она обозначена как 84.1.

Сверка этой главы с китайским текстом проводилась только до того места, где стоят два многоточия подряд по причине недоступности китайского оригинала на момент перевода. В дальнейшем будет выполнена полная сверка с оригиналом!

В потолке Бамбуковой хижины зияла дыра.

В неё со свистом задувал ветер.

Шэнь Цинцю лежал на спине, придавленный весом Ло Бинхэ, который лизал и сосал его шею, словно щенок, постепенно продвигаясь вниз, и бездумно смотрел на эту дыру, проделанную оригинальным Ло Бинхэ во время их поединка. Не в силах больше её игнорировать, Шэнь Цинцю наконец предложил:

— …Почему бы нам не перебраться в другое место?

— Я не хочу, — подняв на него глаза, заупрямился Ло Бинхэ.

Да даже спуститься с горы и снять комнату на постоялом дворе было бы лучше, чем делать это здесь!

Однако прежде чем Шэнь Цинцю успел открыть рот, Ло Бинхэ заявил:

— Нет, мы останемся тут. Прямо здесь. В Бамбуковой хижине.

Он произнёс это с таким нажимом, что Шэнь Цинцю понял: тут ничего не попишешь. Похоже, Бамбуковая хижина и впрямь была для него особенным местом.

Признав поражение, Шэнь Цинцю принялся раздеваться. Теперь, обзаведясь каким-никаким опытом, он чётко знал: если позволить сделать это Ло Бинхэ, то с тем же успехом одежду можно сразу порвать на тряпки.

Их пояса, верхние и нижние одеяния с шорохом падали на пол, ложась друг на друга слоями бамбуково-зелёного и чёрного.

Стоило им обнажиться, как в комнату проникло холодное дуновение, заставив Шэнь Цинцю поёжиться как от холода, так и от смущения — однако Ло Бинхэ, похоже, всё было нипочём.

Когда он пристроился между ног Шэнь Цинцю, опустившись на колени, его кадык нервно подскочил.

Хоть воспоминания Ло Бинхэ о том, что произошло на хребте Майгу, были крайне размытыми, у него перед глазами по-прежнему стояло ужасное зрелище рек крови, которые он породил своим варварством. В сочетании с насмешкой по поводу его навыков в этой области, вновь ударившей по больному месту, это преисполнило его решимости на сей раз оказаться на высоте во что бы то ни стало, но, по правде говоря, он понятия не имел, что и как делать. При взгляде на растерявшегося ученика Шэнь Цинцю таки сжалился над ним, со вздохом развязав пояс штанов.

При виде расцветших на лице Ло Бинхэ алых пятен Шэнь Цинцю не удержался от того, чтобы пощекотать его подбородок — в этом ребёнке и впрямь до сих пор было что-то очаровательное.

Но когда он, развязав штаны ученика, узрел восставший в них предмет, его умиление тотчас улетело за девятые небеса [1].

…

…

Пресвятые помидоры! Ни хрена себе размерчик!

— Нет, это исключено! — тотчас заявил он.

Ло Бинхэ переменился в лице, словно его поразило молнией.

— Но учитель, вы же обещали… — дрогнувшим голосом пролепетал он.

«Ты что, человеческого языка не понимаешь? — начал выходить из себя Шэнь Цинцю. — Если я говорю “исключено”, то это значит, что, если ты снова всадишь в меня эту штуку, то это меня убьёт!»

Как он вообще пережил это в прошлый раз?! Подумать только — он не умер после того, как в нём побывала эта штука! Уму непостижимо!

Некоторое время Шэнь Цинцю молчал, обуреваемый противоречивыми эмоциями, и наконец выдавил:

— Позволь этому учителю… сперва помочь тебе разрядиться рукой.

Он будет тереть что есть сил, пока эта штуковина хоть немного не спадёт в размерах!

Девственным пальцам Шэнь Цинцю прежде никому не доводилось служить подобным образом — но этот случай был воистину беспрецедентным. Он неуверенно коснулся вершины этой колонны из багровой плоти с затейливой сетью лиловых прожилок и, собравшись с духом, обхватил её.

Ло Бинхэ вскрикнул от боли, бросив на него обиженный взгляд.

Уговаривая себя сохранять невозмутимость, Шэнь Цинцю смягчил захват и принялся медленно поглаживать.

Но чем дольше он это делал, тем сильнее возрастала его тревога.

Орган подобной толщины, твердости и температуры вообще не мог принадлежать живому существу!

Это ж просто орудие убийства!

Пусть поначалу Шэнь Цинцю допустил оплошность, применив излишнюю силу, дальнейшие его действия быстро вернули Ло Бинхэ нужный настрой: уставленные на Шэнь Цинцю глаза увлажнились, веки опустились, дыхание сделалось неровным.

Сохраняя на лице бесстрастное выражение, Шэнь Цинцю тем не менее честно старался изо всех сил. Спустя какое-то время его рука начала ныть, однако эта греховная штуковина и не думала подходить к разрядке: всё, что указывало